ГЛАВНАЯ РОЛЬ ДЛЯ БЛОНДИНКИ
С тех пор, как Кристинка Першик решила сделаться художницей, ее успехи в этой области не намного превысили нулевую отметку. Понять, что она изображала на своих первых «полотнах», не мог никто – это были глубокие абстракции, порожденные алкоголем в кровотоке Криськи и кокаиновым туманом в ее мозгах. На более новых картинах кое-где проступали пейзажные детальки; Олечка Фиалковская даже утверждала, что рассмотрела на одной из них лес на берегу реки.
Криська даже отучилась две недели в художественном колледже, но полученные ею за это время навыки оказались более чем базовыми. Впрочем, Криська по этому поводу не сильно расстраивалась, полагая, что главное – огромный талант, а умение придет с опытом. И спорить с ней об этом было опасно для жизни.
…Увидев на определителе телефона Криськин номер, Аделинка сняла трубку не сразу. Она сначала глотнула мартини из бокала, потом закурила сигарету и только после этого ответила:
- Чего, Крись?
- Адель, ты мне завтра нужна. С машиной. Я хочу поехать за город и пофоткать ландшафты. Буду потом рисовать картины по фотографиям.
- Ни хрена себе! А если у меня дела назначены на завтра?
- Ну так отмени.
- Блин, Крися, не обижайся, но шла бы ты в баню! Возьми такси или езжай своим ходом. У меня завтра шоппинг, массаж и фитнесс.
Отключив связь, Аделинка возмущенно повернулась к мужу Ромке.
- Совсем Кристабель озверела! Думает, я у нее личным шофером работаю.
- Что ли, нет? – хмыкнул Ромка.
- Что ли нет! И вообще, лучше бы она завязывала со своей живописью, совсем уже помешалась. У нее даже наглости хватило персональную выставку устроить! Правда, туда никто не ходил, так что пролетела по полной программе.
Ромка сложил в портфель загранпаспорт, авиабилеты и папку с какими-то стрёмными документами – он ехал в очередную командировку.
- Может, и не пролетела бы, только надо было пиар нормальный запустить, - он отхлебнул свой остывший чай. – Кстати, ей предки бабла на это не по-детски подогнали.
- И чего? Всё на кокаин потратила? – Аделинка никак не могла успокоиться. Только-только выбрала время заняться собственными делами, а её опять дёргают.
- Да нет… Отдала в детскую больницу. Оставила себе какую-то мелочевку, затарилась на нее кокаином и всех уверяла, что скоро ее картины повесят в Третьяковке. Когда родаки врубились, чё она сделала, ее саму чуть не повесили.
- Надо же… Я и не знала, что она такая благотворительница. Она никогда об этом не говорит.
- Наверное, стесняется. Это она только с виду придурошная, а так очень даже ничего.
Аделинка взяла телефон и набрала Криську.
- Алё, Крись! Короче, ладно. Я тебя отвезу.
- Блин, Адель, уже договорились, чего перезванивать лишний раз? – ответила Криська. – Куда ты, на хрен, денешься? Я пишу новую картину, а ты меня отвлекаешь, ты, наверное, меня ненавидишь!!!
Потрясенная Аделинка уронила трубку на клавиши.
На следующее утро Аделинка собрала Ромке чемодан и отвезла обоих в аэропорт. По дороге она позвонила Криське и спросила, в какую именно часть Подмосковья та желает попасть.
- Новокошково, - повернулась Аделинка к мужу. – Ты, случаем, не знаешь, где такое есть? Она говорит, там офигенные виды.
Ромка нахмурился.
- Новокошково? Юго-восточное направление. Ага, виды там офигенные. Красивое местечко… Только лучше бы вы туда не ездили. Там один шизнутый олигарх устроил свою фазенду. Куча охраны, вышки с часовыми, колючая проволока и всё такое. Местных до такой степени задолбал, что они по-тихому разъехались.
- Фигасе, а милиция куда смотрела?
- Да менты все у него премию получают. По некоторым данным, там люди пропадают. Приезжие всякие.
- Да ладно, Ромк… Это ты уж че-то… Сочиняешь, по-моему.
- А по-моему, нет. Поаккуратнее там, ладно?
- Ладно, солнце, не волнуйся.
Впереди показалось шереметьевское лётное поле и огромные хвосты самолетов.
Проснувшись чуть за полдень, Олечка Фиалковская поняла, что была бы не против с кем-нибудь потусоваться. Выпить бокальчик-другой мартини «Бьянко». За окном светило солнышко, но настроение у Оли почему-то быстро портилось.
Она позвонила Аделинке – та как раз пыталась без потерь для своего джипа вырулить со стоянки аэровокзала.
- Аделя, Адельк! – сказала Оля. – Может, заедешь за мной, смотаемся куда-нибудь в клуб, или еще куда? А то мне ску-у-у-у-чно!
- Фиалковская , обломись. У меня заказ на половину второго – Кристабель в Подмосковье повезу. Если только вечером…
- Аделя-а-а-а, ну пли-и-и-и-из!
- …!!! …!!!!!! (Дебил на бумере, поворотник включи!!!).
- Ладно, поняла. Вечером. Ты заезжай, обязательно.
- Хорошо-хорошо, не ной только. И не названивай мне каждые пять минут, мне сейчас реально не до тебя.
Олечка вздохнула, полюбовалась своим новым педикюром и меланхолично сунула ножки в домашние тапочки. До вечера ей предстояло развлекать себя самостоятельно.
Как назло, развлекаться ей не хотелось.
В ее распоряжении была аська, чат виртуального секса, музыкальный центр с караоке… книжек она не читала с детства, а кино смотреть не любила.
На душе было как-то неспокойно.
Ровно в тринадцать часов тридцать одну минуту Аделинка подала «Лексус» к дому Криси Кри. Та уже прохаживалась возле подъезда, всей своей фигурой выражая крайнее нетерпение.
- Адель, на тебя вообще рассчитывать нельзя! – накинулась она на Аделинку. – Ты опоздала, ты меня ненавидишь!!!
- Ой, ну извини, Кристабель. Можешь вычесть у меня из зарплаты.
- Ты хоть фотоаппарат захватила?
- Н… нет, - от неожиданности Аделинка даже икнула.
- Молодец, блин! А чем фотографировать будем – пудреницей?
- Крися, да уймись же ты. Ну, мобилой поснимаем, подумаешь, проблема. А чё ты сама-то фотик не взяла?
Кристинка одарила подругу тяжелым мрачным взглядом и залезла в машину.
- Какая же ты бестолковая, Аделина, - сказала она. – Пользы от тебя буквально никакой. Хорошо еще, хоть Блонду Колор с собой не взяла, она меня раздражает.
- Блонда Колор сейчас дома парится. Может, заверну к ней вечерком, - Аделинка всячески изображала лояльность – от этих непризнанных гениев вечно жди истерики, а Кристабель и так уже на взводе.
- Чё она парится-то? – пока Аделинка разворачивалась на перекрестке, Крися извлекла из сумочки «дорожку» и втянула кокаин своими аристократическими ноздрями. Аделинка и тут смолчала: нравится девке здоровье гробить – флаг в руки. – Уфффффф! – от кокаина Крися быстро подобрела. – Сходила бы на кастинг какой-нибудь, может, в сериале снимется. «Моя безмозглая няня», гы-ы-ы-ы!
- Не-а, Ольга и кинематограф – понятия несовместимые. Она текста из двух слов не выучит, не говоря о всём прочем.
- Ну, в порнухе бы снялась. Там тексты довольно простые.
В действительности, Аделинка знала, почему Олечка никогда не делала попыток попасть в кино. Но это было тайной.
Олечке было дано что-то такое, как говорится, свыше. Она не просто умела входить в роль – она превращалась в другого человека.
В четвертом классе, насмотревшись фильма «Гостья из будущего», Олечка усиленно изображала из себя Алису Селезневу, причем даже свою кудрявую челку умудрилась стилизовать соответствующим образом. Над ней вся школа угорала, когда она начинала болтать про миелофоны и машины времени. Аделинка тоже сначала веселилась, но потом перестала. Однажды они возвращались домой проулком, вдоль строительного забора, и Аделинка в шутку спросила – ну что, Оля, то есть, Алиса, возьмешь вот этот забор?
Олечка разбежалась и форсировала забор кульбитом. Сначала туда, потом обратно.
Аделинка долго не могла поверить, что видела это не во сне. Потому что еще месяц назад Оля огребла два балла в четверти по физкультуре за клиническую неуклюжесть.
В десятом классе Фиалковской досталась маленькая ролька в школьном спектакле по какой-то английской пьесе. После спектакля она еще несколько дней то и дело сбивалась в разговоре на английский язык, хотя пьесу ставили на русском. И это при том, что по инглишу она имела твёрдый кол.
Возможно, Олечке и стоило пойти в театральное училище, но сработал здоровый инстинкт самосохранения. Она отлично понимала, что, перевоплотившись однажды в некий образ, может остаться в нем навсегда. И никогда больше не стать собой. А Олечка очень хотела быть именно собой. И еще она хотела встречаться с мальчиками, отплясывать на дискотеках и пить вино. Ну, и замуж, естественно.
Выехав за МКАД, Аделинка сверилась с картой и проложила маршрут до пункта назначения. Указатель с надписью «Новокошково» они проехали в три часа дня. Местность на самом деле оказалась красоты необыкновенной – природа здесь словно не знала о промышленном загрязнении среды и существовала сама по себе. «Лексус» неторопливо катился по шоссе, и Аделинка терпеливо дожидалась, когда Криси Кри выберет подходящие виды для фотографирования.
Но Криси Кри явно не торопилась приступить к съемкам. Она даже не смотрела по сторонам – вытаращилась куда-то вдаль, где тянулась, насколько глаз хватало, стена леса. Слева промелькнула уходящая от шоссе дорога, и Криська, выругав Аделинку за тормознутость, велела возвращаться и ехать по этой дороге.
- И куда мы должны попасть? – поинтересовалась Аделинка.
- Куда надо, туда и попадём, - отрезала Криська.
- Ты хоть понимаешь, что через лес я точно не поеду?
- Нам надо через лес.
- Но я через него не поеду!
- Поедешь, блин. Там можно проехать. И вообще – чё ты всё время пререкаешься? Ты меня, наверное, ненавидишь!!!
Аделинка пожала плечами. У нее зародилось подозрение, что Криська уже бывала в Новокошково.
Некоторое время дорога шла параллельно шоссе, но за полкилометра от леса вильнула влево. Аделинка крутанула руль, пробормотав страшное проклятье: лучше бы она поехала к Фиалковской .
Через лес вела какая-то жуткая индейская тропа. Аделинке казалось, что вот-вот из-за деревьев на «Лексус» посыплются стрелы краснокожих воинов. К счастью, лес закончился быстро – проехав полминуты по небольшой лощинке, джип взобрался на холм, и здесь Криська распорядилась бросить якорь.
«Сама ты, блин, якорь, - подумала Аделинка и поставила машину на ручной тормоз. – Слова-то мы какие знаем».
Аделинка вышла из машины и вдохнула свежий воздух. Какой-то очень уж свежий – надо срочно закурить, а то так и до обморока недалеко. Справа между стволами елей виднелся просвет, слева холм сливался с лесом в единое целое. Пока что оставалось загадкой, какие именно «ландшафты» собирается фоткать Кристабель на этом холме. Хотя, прямо по курсу вершина холма оставалась свободной от деревьев, и оттуда, должно быть, вид открывался неплохой.
Тем временем Кристабель успела выбрать для себя направление деятельности. И направление движения. Просочившись сквозь деревья и заросли справа, она уже сама виднелась в просвете. Аделинка выбросила сигарету и тоже стала пробираться через кусты, стараясь не напороться на ветку. Выбралась на свободное место, обозрела окрестности – и чуть не скатилась вниз.
Там, внизу, в паре сотен метров от подножья холма, располагался коттеджный комплекс. Обычные такие двухэтажные, как бы дачные, домишки. И всё бы ничего, но кто-то додумался обнести строения забором – бетонным забором, украшенным сверху колючей проволокой. Вполне правдоподобное впечатление концлагеря дополнялось еще и наблюдательными вышками.
С того места, где стояли девушки, Аделинка не могла разглядеть, есть ли кто на вышках или нет. Зато она разглядела кое-что другое. Кое-что другое, что возвышалось над бетонным забором.
Кое-что, на дачах обычно не встречающееся. И не на дачах – тоже. Уже причем давно.
- Мать моя женщина… - вырвалось у Аделинки. Она не могла поверить своим глазам и подумала, что надышалась Криськиной «дорожкой». – Крися… я… я на самом деле вижу то, что я вижу… там?
Криська извлекла из кармана куртки небольшой фотоаппаратик.
- Адель, а ты езжай домой, - распорядилась она. – Быстро.
- Не догнала, - честно призналась Аделинка, глядя на фотоаппарат. Вот зараза, всё-таки он у нее был.
- Меня заметили, - объяснила Криська, наводя объектив. – По-моему, сюда выслали группу захвата. Так что смывайся. Да что ты встала, как тупая???!!!
- Ну уж нет, поедешь со мной! Ты ЭТО сфотографировала? Бегом к машине! Вернемся в Москву, я с этими кадрами в прокуратуру пойду! Это ж беспредел какой-то…
Дотащив Криси Кри до «Лексуса», Аделинка затолкала ее в салон и бросилась на водительское место. Запустила двигатель и начала разворачиваться. Из-за начинающейся паники у Аделинки тряслись руки, и времени на разворот ушло слишком много.
Криська сидела с совершенно равнодушным видом.
- Не успели, Адель, - сказала она.
Навстречу «Лексусу» по «индейской тропе» выехал джип «Хаммер». Обратный путь был полностью заблокирован.
- Чёрт, и что теперь? – спросила Аделинка, наблюдая за «Хаммером».
В боковое стекло постучали. Повернув голову, Аделинка увидела перед собой страшную квадратную рожу. Очень страшную рожу, которая совсем недавно болела оспой. И еще в окне маячил ствол помпового ружья.
- Девушки, выходим из машины, - скомандовала рожа.
Не прошло и пяти минут, как они оказались внутри территории, огороженной бетонным забором с колючей проволокой. Их туда затолкали. В качестве официальных лиц девушек встречали двое мужиков: один в камуфляже, другой – просто в спортивном костюме. Чисто на первый взгляд камуфляжный был главнее, а в принципе оба выглядели как хозяева жизни, круче которых только сочинители матерных частушек про Путина.
- Это беспредел, я требую нас отпустить! – немедленно обозначила свою гражданскую позицию Аделинка. – Что это вообще, блин, значит?!
- Это значит, девчата, что вы попали, - ответил камуфляжный. – Значится, катаемся тут, снимочки разные делаем… Для кого фоторепортаж?
- Для «МК-Бульвар», - соврала Аделинка. Она не без оснований считала себя чемпионкой по выкручиванию с препятствиями из опасных ситуаций, поэтому за словом в карман никогда не лезла.
Камуфляжный подошел поближе, сверля нахалку взглядом. Взгляд этот ничего хорошего, как минимум, не предвещал.
- Журналистки, значит? – камуфляжный широко улыбнулся. Ни хрена себе улыбочка – как у голодного бультерьера. – У вас, наверное, и ксивы с собой имеются, да? Нет?
Какое-то двадцать седьмое чувство шепотом подсказало Аделинке, что дальше врать не надо. Потому что время для ненаучной фантастики прошло.
- Ксив нету, - кивнул сам себе камуфляжный. – Да и на журналисток вы, девки, не похожи. Вы… - он обернулся к своему приятелю в спорткостюме, который держался чуть поодаль. – Никит, на кого они похожи-то?
- На двух баб, у которых крупные неприятности, - ответил Никита. – Потому что фотографируют всё, что под руку подвернется. Что с пригорка-то щелкали, девчонки?
Аделинка только пожала плечами. Она никак не могла решить, уместно ли сейчас поднимать тему похода в прокуратуру. Или неуместно.
- Никит, и чего мы с ними делать будем? – камуфляжный по-прежнему стоял в пол-оборота к Никите. По тону вопроса можно было без труда догадаться, что ответ уже известен заранее. Аделинка, по крайней мере, догадалась. Но она не была уверена, что хочет знать, какой же это ответ.
- А чё с ними делать, - лениво отозвался Никита. – Посадить обеих дур под замок, пусть посидят. Можно? – он резко протянул руку и вырвал у Криськи цифровик.
- Эй-э-э-э-эй, чё за дела? – Аделинка попыталась перехватить цифровик обратно, но не успела: врезавшись в основание бетонного забора, камера разлетелась на кусочки и детальки. – Да какое вы имеете пра…
- Я здесь имею все права, - перебил ее камуфляжный. – Я, чтоб ты была в курсе, с**а, господин Корнилов, Матвей Сергеевич, Новокошково – моя территория, и я здесь – хозяин. Ясно? И никому не позволено шляться вокруг моих владений и фотографировать. Я вас в гости приглашал? – Он тянул слова на блатной манер. - Не приглашал. Так что сами виноваты. Всё, мужики, девок запереть, а там посмотрим.
Аделинка и пикнуть не успела, как в теплой компании Криси Кри была препровождена под арест. В инфраструктуре владений господина Корнилова была предусмотрена и комнатка с забранными решеткой окнами – вроде тюремной камеры (камеры смертников?). Перед этим у них отобрали мобильные и паспорта. Криси Кри так и не произнесла ни слова – молчала, как Зоя, блин, Космодемьянская. И только когда дверь за ними захлопнулась, проскрежетал ключ и тяжелый топот пяти пар кроссовок сорок пятого размера возвестил о том, что конвой удалился, она сказала:
- Извини, Адель. Мне жалко, что я тебя в это втянула, - если чего-то в ее голосе и не было, так это как раз сожаления.
- Втянула??? Ты меня втянула??? Кристабель, ты хотя бы понимаешь, что у нас серьезные проблемы, которые могут закончиться летальным исходом? Эти уроды, я не знаю, кто они такие, но они тут построили виселицу, и повесили на ней, блин, мужика! И он, блин, до сих пор висит!
- Я же тебе говорила – сматывайся. Ты бы успела.
- А ты что собиралась делать?
- Не знаю. Я бы спряталась в лесу.
- Ага. Ну конечно. Твоего отца, случайно, не Чингачгук Офигевший Змей зовут? Нет? То есть, ты не из рода потомственных индейцев, которые классно умеют прятаться в лесу? Тебя, дура ты такая, нашли бы за две минуты! И что бы я тогда сказала твоим родителям?
Кусая губы, Криси отвернулась к зарешеченному окну.
- Кристабель, блин, - сказала Аделинка. – У меня такое чувство, что ты чего-то не договариваешь. Очень тебя прошу – договори это сейчас. Пока нас еще не начали вешать.
…В день открытия выставки под названием «Кристина Першик – последнее слово в искусстве XXI века» Криська сидела за столиком в зале, увешенном картинами ее кисти, в полной готовности раздавать автографы. Восторженные поклонники что-то заставляли себя ждать, и Криська курила сигарету за сигаретой. Правда, в здании, где проходила выставка, курить было запрещено, но Криська на запреты плевать хотела еще с детства. Прошел час, за ним другой, потом третий – поклонников всё не было и не было. Должно быть, они ее ненавидят.
Заглянули две девочки с черными крашеными волосами, прошлись по залу. Одна из них сказала: «Готичненько», после чего они удалились. Кристинка злобно обругала их сквозь зубы и закурила очередную сигарету.
Выйдя из зала, девчонки, видимо, с кем-то столкнулись (послышался голос: «Ой, извините!»), и в зале появилась дама лет сорока с высокой прической. Дама до отвращения напоминала школьную училку Криськи по литературе, чем сразу же вызвала Криськину неприязнь. Она двинулась вдоль стены, разглядывая картины, а Криська следила за ней и думала: училки, блин, это та-а-а-акой порожняк! Они все ее ненавидели.
Ознакомившись с экспозицией, дама подрулила прямо к столику, за которым изнывала в ожидании ее ухода Криська.
- Скажите, девушка, все эти картины нарисовали вы?
- Ну я, а чё? – вызывающе ответила Криська. – Если не понимаете настоящего искусства, то и валите отсюда!
- Отчего же, я понимаю искусство. Знаете, хочу вам сказать: чтобы выставлять такие работы, нужно огромное мужество. Я вами восхищаюсь.
Криська закашлялась, подавившись дымом. Такого она никак не ожидала.
- Да ладно, - сказала она. – Я еще и не такое могу.
- Мне кажется, вы очень сильно рискуете быть непонятой, - произнесла дама. – Хаос мироздания, отображенный на ваших полотнах, заурядному взгляду не виден.
Криська посмотрела на даму снизу вверх.
- Мироздание – это хаос, - поделилась она своим творческим воззрением.
Дама кивнула.
- Страшный хаос, - дополнила Криська.
Снова кивок.
- Ваще полная жопа, какой хаос, - выпалила Криська. – Я вижу этот хаос и переношу его на свои полотна.
- В любом творчестве наступает момент, когда прежних впечатлений становится недостаточно, - произнесла дама, помолчав несколько минут. – Если хотите, я могу показать вам другой хаос. Настоящий.
Дама оказалась главврачихой детской больницы. Криська сама толком не поняла, почему согласилась отправиться вместе с ней в эту больницу и чего она там собиралась увидеть такого, чего не видела в горной Швейцарии. Но после экскурсии по палатам она жалела о том, что родилась на свет и мечтала нажраться по-черному и умереть молодой и красивой.
Здесь содержались дети, которых бросили мамы с папами, и которым оставалось рассчитывать только на докторов-энтузиастов и больничный бюджет – объемом меньше, чем ума у Фиалковской . Мелких пациентов принимали с любыми диагнозами, мест не хватало, и даже коридоры были заставлены койками. Глядя на всё это, Криська чувствовала, что вот-вот сойдет с ума. И обратно уже не вернется. Даме-главврачихе приходилось ею рулить, чтобы художница ни на что не натыкалась. В какой-то момент дама отвлеклась, давая указания медсестре, Криська задела стройным бедром свисающую поверх одеяла детскую ручонку, вздрогнула, вгляделась и увидела, что на нее смотрят два широко открытых глаза.
- Ты – ангел? – спросила девочка – лет шести, семи. В девочках Криська не разбиралась.
Все окружающие звуки исчезли – Криська теперь слышала только голос девочки.
- Я? – для пущей уверенности, что правильно поняла вопрос, Криська потыкала себя пальцем в грудь. – Я, не, ты чё, подруга! Ни хрена я никакой не ангел! Я даже блондинка не натуральная, я крашеная!
- Жалко. – Девочка вздохнула. – Знаешь, сегодня утром я видела ангела. Он присел с краешка и сказал: скоро я тебя заберу с собой. Я тебя заберу туда, где тепло и спокойно. И где внутри у тебя ничего не будет болеть. Я думала, это была ты.
Криська замотала головой.
- Нет, нет! Ты гонишь фигню, девочка! Никто тебя никуда не заберет. Тебе сделают кучу уколов, операцию, чего там еще-то?... грелку со льдом, в общем, ты поправишься и сама отсюда отвалишь. Усвоила? Ты же не тупее Фиалковской , да? Всё будет чики-пок.
- Я скоро умру, - сказала девочка. – Тогда за мной спустится с неба ангел и заберет меня. Ты на него очень похожа. Жалко, что это не ты.
Криське никто и никогда не говорил, что она похожа на ангела. Обычно ее внешность вызывала ассоциации с запущенной наркоманией, запойным алкоголизмом, шизоидным психозом и неизлечимой паранойей. Фиг ли – ее же все ненавидят!
Девочка тронула ее за руку.
- Если увидишь ангела, скажи, чтобы он приходил поскорее, - попросила она. – Ладно? – и закрыла глаза. Тельце под тонким одеялом вздрогнуло.
…Заметив, что художница вот-вот грохнется в обморок, главврачиха вывела ее на лестницу. Криська всунула в зубы сигарету и долго-долго не могла ее прикурить.
- Ч-ч-ч-ч-что с этой девочкой? – спросила она, когда смогла говорить. Зубы у нее клацали друг о друга. – А-а-а-а-аана мне сказала, что скоро умрет.
Главврачиха стояла напротив, прислонившись к перилам, и рассматривала Криську. Видимо, прикидывала, какую она нарисует следующую картину.
- Да, девочке недолго осталось. Здесь мы ей помочь не можем, а в платную клинику ее не возьмут – нет денег. Нужна дорогая операция, нужны донорские органы.
- Д-д-д-донорские… органы?!!! – взвизгнула Криська.
- Ее нашли в вагоне метро, она была уже без сознания. Трудно сказать, как она туда попала, - ровным голосом продолжала главврачиха. – Привезли, естественно, к нам – куда ж еще-то. Осмотр показал, что… ладно, неважно. Я расспрашивала ее, хотела найти родителей – вдруг они просто не знают, что с ней случилось. Выяснилось, что собственный отец продал ее… для медицинских опытов. А перед этим ее мама погибла. Девочка сказала, что отец убил ее в ссоре. Сначала я не очень в это поверила, но мне удалось разыскать этого урода – ее отца. Богатый отморозок, живёт на огромной даче с военизированной охраной. Я думала стребовать с него денег на лечение дочери, но он попросту спустил на меня собак. Хорошо, что я приехала туда на машине – легко отделалась, - главврачиха показала запястье со следами глубоких укусов.
Вечером Криська сидела в своей комнате и вливала в себя водку – стакан за стаканом. За этим занятием ее и застали родители.
- Как твоя выставка, Крись? – спросил Першик-старший.
Криська подняла на него мутные глаза. Про свою выставку она успела уже забыть.
- Намана, - ответила она.
- Мы тут решили тебя спонсировать. Закажешь рекламу на телевидении, в газеты информацию дашь. Кто знает, вдруг тебя заметят? Хотя, не факт, что это будет к лучшему…
- Заметят, блин, - кивнула Криська. – Только дверь с той стороны закройте, а то я занята.
- Это ты вовремя придумал, - сказала Галя Першик супругу, когда они исполнили требование любимой доченьки. – Наверное, у нее посетителей мало. Видишь, как расстроилась. Пьёт.
- Скорее бы уж совсем спилась, - проворчал супруг. – И как ты умудрилась такое недоразумение родить, ваще не понимаю.
На следующий день, получив кругленькую сумму наличными, Криська поехала в больницу и потребовала в регистратуре вызвать главврачиху («Быстрее, девушка, еще быстрее! Вы меня, наверное, ненавидите!!!»). Когда главврачиха явилась, Криська вручила ей «спонсорскую помощь».
- Это - на девочку, - объяснила Криська. – На ТУ девочку, чё вы на меня смотрите такими бараньими, блин, глазами? Сейчас у меня больше нет, но я достану еще.
- Алёнка умерла ночью, - сказала главврачиха. – Мне… очень жаль. Ей больше ничего не нужно.
Криси Кри долго молчала, отдавая себе отчет, что у самой глаза сделались довольно-таки бараньи. Она даже думала спросить: «Вы меня что – ненавидите?». Но почему-то не стала спрашивать. Потому что поняла – вряд ли главврачиха над ней сейчас жестоко подшутила. Она, блин, не похожа на человека, который станет так шутить.
- Если вы не против, я пойду, - сказала главврачиха. – Меня дети ждут.
- Оставьте деньги себе, - севшим голосом распорядилась Криська. – Кому-то еще пригодятся.
Она силком впихнула сумочку с наличкой главврачихе – у той явно наступил некоторый шок. Повторного визита художницы она не ожидала, а уж с благотворительными целями – и тем более. Завершив процесс впихивания, Криська резко развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла на выход.
- Девушка… - окликнула ее главврачиха. – Спасибо вам. От всех детей… Хотите, я напишу вам официальное письмо с благодарностью?
Криська задержалась в дверях.
- Хер ли мне в вашей благодарности, - отозвалась она. – Но кое-что всё-таки сделайте. Мне нужно знать, как зовут ее отца, и где он живет. И напишите на бумажке, а то забуду, блин.
- Ну, так и что ты собираешься с ними делать? – осведомился Никита, наблюдая, как господин Корнилов поигрывает помповым ружьем.
- Пусть ребята пробьют, чё за девки, откуда и зачем здесь. Короче, ты понял, да? А там уже видно будет: может, отпущу. Может, закопаю.
- У тебя вешать лучше получается, чем закапывать, - со злостью ответил Никита и сплюнул. – Совсем уже мозгами двинулся! Ты доиграешься, на хрен – войска сюда пришлют и всех повяжут. Включая, кстати, тебя.
Своего шурина Корнилов, мягко говоря, недолюбливал. Слишком уж много между ними было разногласий, но, что самое паскудное – больше половины бойцов в охране было людьми Никиты. Поэтому Корнилов старался особо резко его не критиковать. Но Никита иногда прямо напрашивался на грубость.
- Слышь, Никита, - Корнилов свирепо оскалился. – Если ты насчет того козла паришься, так он, блин, меня на повороте подрезал! «Хаммер» поцарапал! И что я должен был – в ж**у его поцеловать от счастья? Ни одному колхозному скоту такое не позволено. Ничего, этого повесили, остальным наука будет.
- Ну тогда размести информацию в Интернете, - посоветовал Никита. – А то никто так и не узнает, чем ты тут развлекаешься… Пиночет шизанутый.
Корнилов почесал затылок. Его бесило, когда шурин раскидывался всякими непонятными словами – Пиночет, Интернет… Еще пойми, блин, что он имеет в виду.
- Ладно, Никит, ты завязывай уже меня напрягать, - Корнилов как бы дружески хлопнул шурина по плечу. – Я понимаю, ты за сеструху на меня обидку кинул. Но я ведь ее предупреждал, чтоб не нарывалась… ведь со всеми бойцами переспала, шлюха! И ты сам мне говорил: не нравится – замочи. Не говорил, нет? Ты ж ее первый терпеть не мог!
Никита насупился.
- Мало ли, что я не мог. Сеструха – сеструхой, но если я узнаю, что ты Алёну тронул…
- Блин, Никита! Я тебе сто раз объяснил, повторять не буду! Смылась племянница твоя! У нее, небось, эта – вокзальная болезнь. Это когда дети по вокзалам ночуют. Мамкина наследственность, а чё ты еще хотел? Я пацанам в мусарне запрос дал – пусть ищут. И всё, закрыли на этом тему! Чё мы с тобой, не родня, что ли?
И Корнилов, возмущенно размахивая помповиком, удалился куда-то в сторону сауны. А Никита смотрел ему вслед и думал: Алёнка, ну как же ты смылась-то через два кордона охраны и забор этот бетонный? Как?
И куда?
Дослушав печальную историю, Аделинка схватилась за голову.
- Ну, Кристабель, я думала, это с Фиалковской никогда не знаешь, во что влипнешь! Но ты, ты, оказывается, страшнее любой Фиалковской ! Да что там Фиалковская , ядерная война – мелочи жизни, если с тобой сравнивать! Ты, значит, из себя благородную мстительницу строишь, да всё за мой счет!
- И чего ты, спрашивается, разоралась, Адель? Твоя задача была легче некуда: довезти меня до места. Потом я тебе сказала – уезжай. Ты решила не уезжать. Ну и при чем тут я?
- Да чтоб тебя… - начала было Аделинка. – Стоп, стоп! А откуда ты знала, как сюда проехать и что фотографировать? Ты была здесь раньше?
- Не-а. Но я посмотрела в инете спутниковые карты. Там очень всё подробно. А еще я узнала через одного знакомого, что этот самый Корнилов почему-то не любит, если рядом с его фазендой чужие шляются. А особенно его бесит, когда с фотоаппаратурой. Я догадалась – ему есть, что скрывать. То есть, я подумала, можно будет что-то сфоткать и потом жутко шантажировать Корнилова, чтоб деньги платил. Эту больницу, я не сказала, без денег скоро вообще закроют, хер она нужна кому. Интуиция мне подсказывала, что мне надо тут появиться лично, и обязательно что-нибудь попадется интересное. Я же художница, у меня интуиция очень развита…
- Ты не художница, ты – падла!!! Ладно. Что тебе подсказывает интуиция по поводу нашего ближайшего будущего?
- Ничего хорошего, - призналась Криська. – Я облажалась по полной программе. Но кто ж знал…
Аделинка устало прислонилась к стене. Впервые за всю жизнь она не могла найти выход из дурацкого положения. Борясь с искушением удавить «неуловимую мстительницу» собственными руками, она надолго задумалась.
- Ладно, хорошо, - сказала она наконец. – Кто мог бы нас спасти? Кристабель! Твои родители?
Криська отмахнулась.
- Да они на месяц в запой уйдут от счастья, если со мной что-нибудь случится. Забей.
- Теоретически, Ромка мог бы через своего шефа обратиться в службу безопасности… Да, но Ромка сейчас в самолете и летит в Швецию. Менты… Менты тут, по слухам, все на откупе у этого Крокодилова… то есть, Корнилова. Ну кому бы еще позвонить, а?
- Адель, какая разница, кому ты позвонишь? Мобильника-то у тебя всё равно нет. И у меня его нет.
- Большое тебе спасибо, дорогая, что напомнила! – обозлилась Аделинка. – Ну, всё, теперь я сажусь, складываю ручки и ничем больше не интересуюсь!
- Присаживайся, - издевнулась Криська. – Если найдешь, куда сесть.
Идентификацией личностей задержанных – или, выражаясь образным языком господина Корнилова – «пробивкой» - в Новокошково занимались двое: штатный хакер Валерик и приставленный к нему Корниловым мужик из охраны - Санёк. Санёк исполнял при Валерике две главные функции: во-первых, следил, чтобы хакер не слишком зарывался, во-вторых, докладывал Корнилову, чем Валерик вообще занимается. Взять на работу Валерика было идеей шурина Никиты, но Корнилов еще пока толком не понял, чем именно Валерик занимается. Вернее – за что конкретно он рубит бабки.
- Не, ну ты смотри-ка, а! – Валерик потрясенно отвернулся от компьютера и уставился на напарника. – Ты знаешь, что это за Галимзянова?
- Нет, блин, но ты мне скажешь, да?
- Это из этого… ну, по телеку показывали… помнишь, группа такая была – «Адеоль»?
Санёк помнил. Год назад это была его любимая группа. Он тогда насел на Валерика, чтобы тот нашел ему в инете голые фотки вокалисток. Валерик, правда, так ничего и не нашел, причем нагло утверждал, что их, значит, и нет.
- Фигасе, - сказал Санёк. – А, то есть, получается, эта, вторая – та блондинка?
- Не знаю. Блондинку звали Ольгой, а эта – Кристина.
- Может, Ольга – это ее психический сцевдоним?
Валерик поперхнулся.
- Психический… чего? А, сценический псевдоним?
- Ну, ёпт.
- Я не в курсах, псевдоним это или нет, но если шеф их сейчас обеих начнет вешать, как бы не получилось общественного резонанса.
- Чего, ёпт, общественного?
- Резонанса… это типа землетрясения, только покруче. Это означает, что до нас доберутся менты с ОМОНом, и будет такой шухер – не обрадуемся.
При слове «шухер» Санёк принялся усиленно раскидывать мозгами. За то время, что он бессменно проторчал при Валерке, он успел понять, что парень вовсе не дурак, хоть и закончил институт. Если чего-то базланит – лучше прислушаться.
- И что ты предлагаешь делать? – спросил Санёк, отчаявшись отыскать в своей голове хоть что-то, отдаленно напоминающее мысль.
- Надо пойти и поговорить с ними, - взбудоражено заявил Валерик. – Выяснить, чё они здесь появились. Может, всё невинно. Ключи от карцера у тебя?
- Ес, афкос.
Тень за окном промелькнула слишком быстро – Аделинка ее рассмотреть не успела. Верная своему слову, она сидела прямо на полу и ничем не интересовалась. Чисто на зло Криське. А вот Криська тень рассмотрела.
- Аделина! Вот если бы у тебя сейчас был мобильный и пять минут времени, ты нашла бы, кому позвонить?
Аделинка подняла на нее недоумевающий взгляд.
- А? А, да… Ты мне только дай этот мобильный и эти пять минут. Да хоть три минуты.
- Сейчас они у тебя будут, - загадочно пообещала Криська.
- Откуда знаешь?
- К нам гости. Вернее, один гость. И моя интуиция мне подсказывает, что у него есть какой-нибудь мобильный.
- Боже! Не говори мне про свою интуицию.
- Сейчас даже ясельные дети мобильники при себе таскают. Так что не волнуйся, а лучше вспомни какой-нибудь полезный номер…
Дверь открылась. На пороге возник юноша в довольно цивильном костюме и – что радовало – без помпового ружья. Это и был, собственно, Валерик, но девушки об этом не знали и знать не хотели. Аделинка из своего угла раздевала юношу взглядом, пытаясь найти, где он прячет свой сотовый.
- Э-э-э… Послушайте, - сказал Валерик. – Мне кажется, произошло ужасное недоразумение. Ведь вы – группа «Адеоль», правильно?
- Не правильно, - отрезала Аделинка. – «Адеоль» - это только…
- Заткнись, Галимзянова, - распорядилась Криська. – Вы абсолютно правы, молодой человек: «Адеоль» - это мы. А вы – наш поклонник, ага?
- Ага… - обалдел Валерик. – Я думаю, мы всё уладим с шефом. И тогда… вы мне дадите автографы?
- И не только автографы, - сладким голоском заверила его Криська. – Можем и еще кое-что… Как насчет небольшой фотосессии со звёздами? Я – ваша любимая блондинка Олечка… - с этими словами Криська распахнула на груди блузочку. – Ну, как? – кокетливо осведомилась она.
Прежде чем Аделинка успела выразить протест против столь вопиюще-порочащего использования образа Фиалковской в непонятно каких целях, как цели Криськи стали ей абсолютно понятны.
И не только ей.
Засмотревшись на неожиданное ЗРЕЛИЩЕ, Валерик неосторожно подался вперед. При этом он в лобовую встретился интимным местом с носком Криськиной туфельки.
Аделинка в жизни бы не подумала, что Криська умеет так брыкаться. Криська сама от себя не ожидала ничего подобного. Это был лучший пинок в истории человечества. Если бы этот пинок увидел в записи Чак Норрис, он бы сделал себе харакири от зависти. Валерик свалился на пол, ловя воздух широко раскрытым ртом. В тот же миг сотовый телефон с его пояса перекочевал в распоряжение Криси Кри. Она перебросила его Аделинке. И только сейчас, с телефоном в руках, Аделинка поняла, что практически ни одного номера своих знакомых она НЕ ПОМНИТ. И нет ни малейшей надежды на то, что они занесены в записную книжку именно этой мобилы.
- Аделина, ну давай же, блин, нажимай на кнопки, - прошипела Криська, которая уже успела отобрать у Валерика ключи и теперь пыталась запереть карцер изнутри.
Понимая, что другой возможности не будет, Аделинка набрала тот единственный номер, который знала наизусть.
- Ольга! – завопила она, услышав Олечкино «Аллё». – Ольга, это я! У нас с Криськой траблы! Сделай что-нибудь! Сообщи в ФСБ! Не в милицию, а в ФСБ! Нас захватил олигарх Корнилов, это в Новокошково! Поняла??? Срочно что-нибудь делай!!! Нас могут прикончить, блин, на хрен!!!
- Где-где? – переспросила Фиалковская .
Дверь раскрылась, отбросив Криську к стене, и в комнату вломились четверо бойцов.
- Это что здесь за херня такая? – спросил один, споткнувшись о распростертого на полу Валерика.
- Кому еще врезать? – спросила разгоряченная Криська.
За ее спиной Аделинка судорожно удаляла из памяти телефона последний набранный номер. Она боялась не успеть. Если она не успеет, Корнилов может достать и Фиалковскую тоже.
…Когда связь отрубилась, Олечка долго сидела с трубкой в руке, глядя в мониторчик, и пыталась хоть как-то вернуться к реальности.
Про нее часто говорили, что она – тормоз от самосвала, но сейчас она вовсе не тормозила. Она просто не могла поверить, насколько ее предчувствия совпали с действительностью. Итак, Аделька с Криськой попали в лапы каких-то бандитов в каком-то… Новокошкове, вот.
И что ей теперь с этим «срочно делать»?
«Я не знаю, что надо делать, но я с этим точно не справлюсь», - подумала Олечка.
Но если не она, тогда – кто?
Она посмотрелась в зеркало. Из зеркала ей ответило сочувственным взглядом голубоглазое существо с белокурой кудрявой челкой и пухлыми губками. Такие милашки обычно много и часто выходят замуж и также часто разводятся. И они, как правило, не берут на себя миссий спасения.
Но девчонкам не на кого больше рассчитывать. Аделинка сказала: сообщи не в милицию, а в ФСБ. Значит, она думает, что милиция куплена. А кто ей сказал, что ФСБ нельзя купить?
Если рассчитывать не на кого, а Олечка точно знает, что не справится, значит, на ее месте должен быть кто-то другой.
Другая девушка. Которая умеет разруливать такие траблы.
Раз ее нет, вспомнила Олечка, почему бы мне просто ее не придумать? Придумать и сыграть ее роль.
Вопрос только в том, что это за девушка, откуда она появилась и что именно она должна уметь.
Олечка прикрыла глаза и стала медитировать.
…Аделинка тоже пыталась медитировать, но в наручниках это получалось как-то не очень.
Её вообще бесило то, что она оказалась, блин, в наручниках. Некоторые любят баловаться такими штучками в постели, но Аделинку это бы нисколько не завело, а уж в преддверии неминуемого повешения, которое ей практически пообещали, доза удовольствия вообще уменьшилась до нуля.
- Крись, а Крись, - сказала Аделинка. – На кой хрен ты их спрашивала, кому еще врезать?
- А почему я не могла спросить? – искренне удивилась Криська. – Пусть знают, козлы.
- Вот именно! А могли бы и не узнать. Мы бы объяснили, что чувак просто споткнулся и…
- И отбил себе весь член при падении? А такое бывает?
- Бывает, наверное. Может, и не бывает, но нам могли поверить. Он всё равно ничего сказать не мог. И кто тебя за язык тянул? Только благодаря тебе на нас нацепили эти гнусные железки. Теперь мы точно приехали.
- Знаешь, Кристбель, - сказала Аделинка чуть погодя. – Если бы ты была индианкой, тебя бы прозвали «Дочь Дикой Кобылы».
- Это еще почему???
- Лягаешься, как бешеная лошадь…
Образ получился ярким и насыщенным, с богатой биографией и множеством полезных навыков. Олечка открыла глаза и ощутила себя совершенно другим человеком.
Она позвонила бывшему мужу Димке. В последнее время отношения между ними наладились настолько, что они даже поздравили друг друга с днями рождений. Не настолько сильное потепление, чтобы он бросился на помощь ее подружкам (Аделинку он вообще не переваривал), но ответить на пару вопросов он наверняка не откажется. Где работал Димка, Олечка точно не знала, но он занимал какой-то высокий пост в структуре, близкой к МВД.
- Дим, а Дим, - сказала Олечка. – Дим, ты что-нибудь слышал про такое место – Новокошково, и про такого человека – Корнилова?
- Слышал. Корнилов – бизнесмен откуда-то с севера. Беспредельщик. В своё время прославился тем, что отстреливал на охоте местных жителей в Якутии. Наварил кучу баблоусов на золоте и пушнине. Сейчас ведёт дела с шишками прямо в Москве, и с их разрешения построил в Новокошково… типа военного городка. Соседей, кто там был – дачники, деревенские – выжил. Или, не исключено, перебил. Новокошково, это теперь его… как бы сказать, чтобы тебе понятно было…
- Поместье?
- Да. Поместье. Откуда ты знаешь это слово?
- Неважно. А что тамошние менты?
- Грубо говоря, их нет.
- То есть, обращаться к ним – бесполезняк?
- Ольга, твоя логика безупречна, как никогда. Сегодня на шоссе по дороге в Новокошково было ДТП – «копейка» «хаммер» боком цепанула. «Копейка» там до сих пор стоит, а водитель пропал, судя по всему – увезен в Новокошково для разборки. Кстати, почему ты меня обо всём этом спрашиваешь?
- Надо, - уклончиво ответила Олечка. – Ну, Димчик, пока-пока!
- Новокошково, - пробормотала она, включая в Интернете карту Москвы и Московской области.
Олечка постучалась в комнату бабушки.
- Ась? – отозвалась бабушка. Она всегда спрашивала «Ась?» и слушала голос. Чужим в ее апартаменты вход был закрыт.
- Это я, бабуль. Я, Олечка. Твоя внучка, если ты помнишь.
- А-а-а, внуча. Ну, заходь.
Олечка так и сделала.
- Бабуль, - приступила она прямо к делу. – Я знаю, что у тебя есть пистолет. Ты можешь мне его дать? На время. Попользоваться. Я потом верну.
Бабушка подняла глаза от вязания. Она из принципа вязала только носки, причем носить их никому не давала.
- Господь с тобой, Ольгуша! – попыталась она отмазаться. – Да ты что такое говоришь? У меня? Пистолет? Откуда?
- Оттуда, бабуль. Ты месяц назад сняла деньги с книжки и поехала в воинскую часть. Не, внутрь тебя, скорее всего, не пустили, но ты кого-то подкараулила снаружи и закупилась пистолетом. Бабуль, он тебе не нужен. В партизанских отрядах оружие сейчас выдают, со своим приходить необязательно.
- Ладно, - бабуля кивнула. Не то соглашаясь, что пистолет ей не нужен, не то подтверждая – да, партизанам нынче легко живется. – Внуча, а ТЕБЕ-ТО он зачем понадобился?
Олечка похлопала на бабушку ресницами.
- Бабуль, Аделька с Криськой влипли в неприятности. В такие, что милиция им не поможет. Мне надо их спасать.
- Ага. – Бабушка насупилась. – И кого ты больше всего хочешь спасти? Эту психованную Кристину, которая постоянно орёт, что ты – дура, или долговязую Адель, которая тебя называет не иначе как «мой личный прикол»?
- Бабуль, они – мои подруги. У меня других нет. Ни друзей, ни подружек.
Бабушка поразмыслила. Почесала глаз спицей, потом встала и открыла древний комод. Достала из него завернутый в пакет «Сеть магазинов Перекресток» «пэ-эм».
- Ты знаешь, как им пользоваться, внуча?
- Нет.
- Ты когда-нибудь стреляла из пистолета?
- Нет.
- Ты собираешься кого-то застрелить?
- Нет.
- Блин! Но он нужен тебе заряженным?
- Да.
- Сама только не застрелись, - пробурчала бабушка, и, развернув пакет, принялась загонять магазин.
Не больше двадцати минут – рекордно короткий для Олечки срок – было потрачено на переодевание и некоторый мэйк-ап. Новый образ не требовал многого. Дополнив свой костюм удобной замшевой курточкой, Олечка заглянула ненадолго в комнату родителей и вышла на улицу. Она направлялась к гаражу. Ощущать в кармане тяжелый пистолет было непривычно, а об удобной наплечной кобуре бабуля, естественно, не позаботилась. Ну, ничего страшного. До Новокошково – часа полтора езды, успеет привыкнуть.
…В гараже Олечка ненадолго задержалась.
Ее водительский стаж составлял что-то чуть больше трех недель. Обычно она быстро попадала в какое-нибудь дурацкое ДТП, после чего родители надолго лишали ее прав и ключей от тачки. Сейчас у нее как раз был период «бесправности». Но ключи она вытащила из маминой шкатулки, а права… мало ли, сколько народу в мире ездит вообще без всяких прав? А она, между прочем, свои честно получила. За деньги, зато с сорок третьего раза.
Она решительно села в «Рено» и завела двигатель. В новой роли она прекрасно справится с дорогой, ни один гаишник не рискнет махнуть ей палочкой. А если махнет – она ненадолго станет опять сама собой и собьет его, пытаясь остановиться в указанном месте.
Но прежде чем ехать, неплохо бы предупредить, чтобы ее ждали. Так, небольшой жест вежливости.
Олечка достала свой мобильник и вызвала последний входящий номер.
Когда ей ответил незнакомый мужской голос, призрачный выдуманный образ на мгновение словно заколебался в воздухе, и Олечка чуть не ляпнула: «Приветы, это Оля!».
Образ тоже можно понять. Это было его первое соприкосновение с окружающим миром. Но Оля взяла в руки и себя, и образ.
- Прошу прощения, кем я говорю? – спросила она таким холодным тоном, что чуть не остыл двигатель. В голосе появился иностранный акцент, но что поделаешь – девушка, чью роль исполняла Оля, была родом не из России.
Если Аделинка в «карцере» лелеяла не очень-то тайную мечту задушить авантюристку Криси Кри, то шурин Никита был сейчас весьма не прочь настучать многолетнему бизнес-партнеру по башке топором. Не особо причем заботясь, что после этого останется… от топора. Потому что небритый козел в камуфляжном охотничьем костюме всё-таки нарвался. С теми, кто вешает мужиков у забора собственных дачных комплексов, такое происходит сплошь и рядом.
Четверть часа назад Никита услышал, как наигрывает дурацкую музычку сотовый телефон хакера Валерки. Вот и включил связь – думал, может, кто по делу. Валерку-то обезболивающими накачали, лежит синюшный весь, как жертва синильной кислоты, и квадратными глазищами на всех таращится. Огрёб нехило, детей своих в этой жизни точно не увидит.
Разговор напрочь выбил Никиту из колеи. По телефону его опустили ниже плинтуса. Он всё утро ожидал чего-то в таком духе, но не думал, что будет настолько хреново.
- Так какая, ты говоришь, баба звонила? – спросил господин Корнилов, пытаясь детально разобраться в ситуации. – Из ЦРУ?
- Еще раз тебе, блин, говорю, - (убивал бы этих склеротиков), - баба из конторы, которая курирует Интерпол. И не в России, на хрен, а по всему миру! Если тебе этого мало, тогда ты, Матвей, совсем окозлел нахрен!
- И ты ей на слово поверил? – прищурился Корнилов. – Ты наивняк-то из себя не строй.
- А чё тут – строй, не строй! Если она сюда приедет, и приедет одна – а обещалась быть через пару часов – значит, по хрен ей мороз и вся твоя крутизна! Еще скажи спасибо, если тебя с собой в браслетах не увезет!
- Ну-ну. А нужны ей, говоришь, эти две девки, которые у меня тут пейзажи щелкали?
- Это не я говорю, а она. Только она про них особо не распространялась – так, мельком. Больше про то, что у нее есть достоверная информация – по типу, мы здесь в поселке производим офигенно сильную наркоту…
- И нехера гнать! Сам знаешь, что ничего такого мы здесь не производим. На понт тебя взяли, а ты и повёлся. Ладно, посмотрим, чё за фифа приедет и как с ней базар вести.
Никита схватил сигарету и выскочил на свежий воздух. Перед лицом назревающих проблем ссориться с партнером, хоть тот и падла распоследняя, всё же не следовало. Вот только Никита давно уже подозревал, что Матвей его где-то кидает. И если окажется, что он где-то здесь реально мутит наркоту… странно не будет.
…Когда экипаж вертолета, принадлежавшего господину Корнилову, засёк приближающийся автомобиль «Рено», в Новокошково развернулись лихорадочные приготовления к встрече на высшем уровне.
Виселицу убрали еще задолго до этого, труп похоронили с воинскими почестями. Для переговоров отвели специальную комнату в одном из коттеджей, куда вскоре были отконвоированы Аделинка и Криси Кри. Наручники с них сняли. Криську вели с особой осторожностью – печальный пример ее взрывной энергии в виде хакера Валерки до сих пор стоял перед глазами у всех обитателей поселка.
Сходу предъявить пленниц офицерше из Интерпола было гениальной идеей поселкового хозяина.
- У меня вот, Никит, такое чувство, что никакая она не интерполовская, - объяснил он шурину. – Небось, подружка какая этих баб. Решила, типа, за них подпрячься. Если они ее узнают, я ж по рожам всё пойму. И тогда, Никит, виселицу будем назад ставить. Потому что понадобится.
- Чтоб тебя с твоей виселицей… - выругался шурин.
- Никит, они наваляли моему штатному хаммеру…
- Хакеру.
- …и с его мобилы позвонили кому-то. Ты, кстати, не проверил, кому?
- Не проверил. Номер почему-то не сохранился. Стёрли, небось. Хитрые жопы…
Доставленные в «переговорную» Аделинка с Криськой без особого удовольствия провели там некоторое время в компании господина Корнилова, его шурина и четверых бойцов. На вопросы девушек никто не отвечал, и Аделинка рискнула высказать вслух предположение, что их ожидает свидание с российским консулом. Корнилов велел ей заткнуться.
И вот в помещении появился парень из охраны.
- Шеф! Там эта-а… дама из Интерпола прибыла.
- Впустить, - распорядился Корнилов, приготовившись читать по лицам.
Но коварным психологическим замыслам Корнилова было суждено провалиться с оглушительным треском. Потому что, когда Олечка вошла в «переговорную», ни Аделинка, ни Криська попросту ее не узнали.
С тех пор, как они в последний раз с ней виделись – Аделинка вчера, Криська – три дня назад – Олечка похудела, постройнела, и даже белокурые кудряшки перестали виться и лежали на плечах ровными прядями. И одета она была не в плюшевую короткую юбочку. «Дама из Интерпола» приехала в брючном костюме и в замшевой куртке. От нормальной Фиалковской остались только голубые глаза с длиннющими ресницами, но ресницы не хлопали. Взгляд был равнодушный и сканирующий. Аделинка даже вздрогнула, поймав этот взгляд на себе.
- Ну, и кто же здесь главный? – спросила гостья.
Господин Корнилов лениво поднял руку.
- Ну, я. А вы, простите, кто будете?
- Агент службы безопасности Интерпола, звание – майор, статус – оперативник первой категории, - перечислила Олечка, глядя сквозь Корнилова куда-то в стенку. – Это всё, что вам необходимо обо мне знать.
- А у вас есть какие-то документики? – не отставал Корнилов.
- Мы работаем без официальных документов, - презрительно ответила «оперативница». – Для установления контактов с правоохранительными органами используется утвержденная система кодовых номеров. Как правило, мы не представляемся гражданскому населению.
- Барышня, я ведь не гражданское население, - вкрадчиво предупредил Корнилов. – Я – большой человек.
- Были им с утра, - бросила Ольга. – Пока не попали в моё поле зрения. Итак, вы, значит, и есть знаменитый господин Корнилов?
Фразочка «были им с утра» получилась особо впечатляюще. Даже оконное стекло инеем покрылось. Никита, рассевшийся за спиной партнера, невольно выдал вполголоса пару местных идиом. Даже сам Корнилов испугался: богатый жизненный опыт научил его разбираться, когда с ним разговаривает шелупонь, а когда – серьезные персонажи. А эта бабец шутить точно не расположена – за километр видно.
- Мнда-а-а… - протянул Корнилов. – И что же вас к нам привело? Какие-то слухи о том, что мы захватили пару девиц непристойного пове…
- с**а, - плюнула Аделинка.
- По инструкции я должна интересоваться этим в последнюю очередь, - заверила Олечка господина Корнилова. – Через наших информаторов я установила, что здесь есть и кое-что похуже. Что вы, к примеру, скажете, о производстве сильнодействующих наркотиков?
- Да что, на хрен, за порожняк?! – Корнилов подскочил на стуле. – Какие еще наркотики? Вы мне покажите, где мы их производим, и я сам сдамся в милицию!
- Которой поблизости не существует в природе, - улыбнулась ему Олечка.
- Производства наркоты поблизости тоже не существует, - сказал молчаливый Никита.
- Вы в этом ТОЧНО уверены? – Олечка скользнула по нему взглядом, и Никите почудилось, что он получил смертельную дозу рентгеновского излучения. Отвечать он не стал, потому что не был уверен ТОЧНО. – В ближайшее время за вашей территорией будет установлено наблюдение. Я также сниму данные со спутников и быстро разберусь, что тут у вас не так. А пока что я просто заберу этих двоих, - она небрежно мотнула головой в сторону подружек, - и уеду ненадолго. Надеюсь, вы не успеете соскучиться до моего возвращения. Девушки, за мной.
Последовала короткая пауза.
Господин Корнилов из последних сил напрягал мозги, пытаясь понять, что это такое: попадалово или разводилово? Он напрягал мозги, а Аделинка чувствовала, как ее нижняя челюсть тихо отъезжает вниз: а вот СЕЙЧАС она узнала Фиалковскую . Узнала ее по тому, как длинные ресницы несколько раз хлопнули в сторону Корнилова. Это ее, Фиалковской , фирменный гипноз. Это ОНА приехала их спасать, прикинувшись сверхсекретной агентессой.
Второе «я» Олечки обратило внимание, что Корнилов вот-вот сделает свой выбор. Олечка знала – хотя это и опасно, придется похлопать на него глазами. Чисто для проформы: Корнилов может взбрыкнуть и никуда не отпустить их. Тогда им не выбраться из поселка – «Рено» над заборами летать не обучен. А на пистолет можно особо не надеяться. Второму «я» было отлично известно, что, когда наступает критическая ситуация, стрелять надо только на поражение и ни в коем случае не в потолок. А Олечка будет стрелять только в потолок. И она хлопала глазами на Корнилова, ставя тем самым под угрозу свой план: если подруги догадаются, что это она, это будет провал. Кто-нибудь из двоих обязательно завопит: « Фиалковская !!!» - и тогда всё. Корнилов не даст им уйти живыми.
Криська с Аделинкой поднялись и уже были на полпути к двери. Аделинка двигалась как-то автоматически, словно спала на ходу. Она не могла придти в себя от того, что к ней явилась Фиалковская , да еще в ТАКОМ обличье.
- Прошу обеспечить мне беспрепятственный выезд с территории вашего... вашей наркофабрики, - тоном, не допускающим возражений, распорядилась Олечка.
- А у меня тут еще джип, - очнулась Аделинка.
- Да там он, джипер твой… ваш, - Корнилов наблюдал за девушками исподлобья, хмурый такой. – Во дворе кантуется. Обеспечим, какие вопросы. Всё обеспечим. А вы, - он поднял глаза на Олечку, - передайте привет вашим коллегам из Интерпола и скажите, что у нас тут всё нормально, мы никого силком в гостях не удерживаем. Девки были пьяные и могли заблудиться в лесу. Мы о них позаботились.
И тут в почти естественный ход событий вмешалась Кристабель. Она не могла не вмешаться.
- А тебе, - заорала она на Корнилова – тот едва не опрокинулся на спину вместе со своим стулом, - а тебе передавала привет твоя дочурка, которую ты продал на органы!!! И еще она просила передать, что ты – с**а и херовый отец, раз так сделал!!! Между прочем, она умерла в больнице для беспризорных детей!!!
- А… - сказала Олечка. Она чуть не вылетела из роли напрочь от такого крутого поворота.
Но больше она сказать ничего не успела, потому что молчаливый Никита с яростью схватил партнера за воротник охотничьей куртки и рывком вздернул его на ноги.
- Ты, сучара магаданская!!! – взревел он в рожу деверю. – Ты, козёл, меня парил, что Алёнка убежала!!! А ты, гнида, ее продал значит, да? На органы, да??? Убью, мразь!!!
- Да я бы ей своими руками башку свернул, это ж твоей сеструхи отродье… - договорить Корнилову не удалось – Никита швырнул его об стенку, словно тряпичную куклу.
В тот же момент охранники – двое корниловских братков и двое Никитиных - схватились за оружие и открыли пальбу. Аделинка закрыла ладонями уши и зажмурилась, готовясь к неминуемой смерти. К сражающимся присоединились оба хозяина: Никита вёл огонь из обреза, а Корнилов пытался достать теперь уже бывшего партнера из охотничьей винтовки. В комнате свистели пули.
Затем бабахнуло где-то возле двери, и все увидели, что «дама из Интерпола» держит в руке пистолет – стволом вверх. Но опасно так держит – словно после потолка жертвами назначены все остальные.
- Немедленно прекратить… - Олечка закашлялась («Порохового дыма надышалась» - подумала Аделинка, убирая руки от ушей), - …прекратить стрельбу! – свободной рукой она быстро запахнула на себе курточку. Мы… сейчас мы уходим. После этого можете хоть гранатами друг друга закидать. Хорошо меня поняли?
Вскоре они добрались до Аделинкиного «Лексуса». Никто не пытался их остановить.
- Ольга? – спросила Кристабель, всматриваясь в подругу.
Олечка кивнула.
- Аделька, - сказала она. – Давай поедем на твоей, ладно? Ты садись за руль…
- Да-да, Олечка, конечно. Кристабель, блин! Быстро в кабину, пока нас опять куда-нибудь не заперли!
Взревев мотором, «Лексус» сорвался с места и вскоре нёсся по «индейской тропе», удаляясь от охваченного братоубийственной резней Новокошково…
- Олечка, - выехав на магистраль, Аделинка повернулась к блондинке. – Ты нас спасла. Ты даже не представляешь себе – они там повесили мужика! По-настоящему! Они нас тоже могли повесить, и всё из-за этой вот… художницы! Ольга, я вообще не верю, что это – ты… Ты на себя совсем не похожа.
Фиалковская действительно была не похожа на себя. Но второе «я» покидало ее, и это можно было увидеть невооруженным взглядом. Волосы вновь начали виться кудряшками, глаза сделались ангельскими… но почему-то затуманенными. Олечка становилась всё бледнее, и вдруг из уголка ее губ побежала тонкая алая струйка.
- О… Ольга… - сказала Аделинка.
- Аделя, Адельк, - пробормотала Олечка. – Адель, можешь отвезти меня в больницу? Мне очень надо, ну плиз…
Она снова надрывно закашлялась. Рука, удерживавшая замшевую курточку запахнутой на груди, соскользнула, и Аделинка с ужасом увидела, как на груди белой блузки расплывается кровавое пятно, а под насквозь пропитанной тканью вскипает что-то горячее.
Проще говоря, Фиалковская схватила случайную пулю.
…На подъезде к больнице Олечка расхныкалась. Всю дорогу она просидела молча, откинув голову, и даже не пожаловалась ни разу – но вот агентесса из Интерпола ушла совсем, и Олечка всё-таки не выдержала.
- Девчонки, вы меня не бросайте только, - всхлипывала она. – Мне чё-то страшно… Вы меня не бросайте, а я же для вас – что угодно…
- Мы тебя не бросим, Фиалковская ! – успокаивала ее Кристабель. – Ты только не страдай хернёй и не вздумай клеить ласты! Ты меня, наверное, ненавидишь!!!
…Потом Олечку увезли в операционную, и стало сразу как-то одиноко. Никто не болтал глупостей, не говорил «пли-и-и-и-ииз», не предлагал сделать клёвый педикюр и не просил мартини. Криська с Аделинкой нервно курили в коридоре в ожидании новостей. По отрывистым репликам врачей с самого начала можно было понять, что Блонда Колор попала по-настоящему.
Через два часа к ним вышел хирург и сказал, что шансы у Фиалковской – пятьдесят на пятьдесят.
Либо выживет, либо нет.
К ночи девушки извели все свои сигареты, и Аделинка сходила на улицу за новыми.
Потом они узнали, что состояние Ольги ухудшается, и цифры соотносятся как сорок к шестидесяти.
Сорок – что останется жива. Шестьдесят – что не останется.
К утру всё будет ясно.
Еще через час соотношение составило тридцать к семидесяти.
Криська и Аделинка молча сидели на маленьком диванчике, и у каждой в голове звучали последние слова «настоящей блондинки», которые они услышали перед тем, как двери операционной закрылись: «Крися, Аделя, я боюсь! Вы не уходите, ладно, ладно?».
Вскоре им сообщили: двадцать (или даже меньше) к восьмидесяти (или даже больше).
Но они продолжали надеяться. Всё равно ничего другого им не оставалось.
